Памяти Великого Патриота

Год с нами нет Олега Емельяновича Кутафина.

С каждым днем я все больше и больше понимаю, какой огромной частью моей жизни, каким подарком судьбы была дружба с этим мудрым человеком. Олег Емельянович был чрезвычайно высокоинтеллектуальным, эрудированным человеком и, благодаря этим качествам, — незаменимым деятелем нашего государства.

Общаясь с высшими чинами, он всегда отстаивал свою точку зрения, аргументируя ее. Однажды я стал случайным свидетелем разговора Олега Емельяновича с одним из руководителей государства. Ему позвонили на работу и очень настойчивым тоном рекомендовали принять неправомочное решение. Я попытался выйти из кабинета, но Олег Емельянович жестом остановил меня. Тогда он твердо остался при своем мнении и сразу же после разговора попросил объявить конкурс на нового профессора кафедры в нашем вузе. Тогда мы подумали, что такой поступок не останется без серьезных последствий, но прошло время, и стало ясно, что его принципы — его жизненная сила. Это был поступок сильного, уверенного в себе человека. Это была его позиция.

Приезжая на работу, он всегда здоровался со всеми, с кем встречался. У меня создалось впечатление, что он знал всех, кто обслуживал здание, и ко всем относился с уважением. «Труд надо уважать», — говорил Олег Емельянович и подтверждал это каждодневно.

Мне довелось работать в составе совета при Президенте РФ, и я не могу припомнить, чтобы кто-нибудь, кроме него, мог себе позволить вставить слово в выступление руководителя. Олег Емельянович делал это исключительно тактично и вежливо, но к его мнению всегда прислушивались. Наверное, не только потому, что это был Кутафин, а потому, что руководству страны всегда нужен человек, который может сказать свое веское слово, который способен аргументировано оппонировать руководителю государства. Редко у кого находится такая смелость. Он умел находить неожиданные, оригинальные аргументы даже в совершенно проигранных, казалось бы, ситуациях, но при этом в споре никогда не обижал.

Хотя Кутафин был близок к высшему руководству страны, его недооцененность на государственном уровне бросалась в глаза. Правда, его сложно представить руководителем ведомства, но легко — одним из лидеров страны, коим он и был.

Наверное, когда неформальный лидер становится формальным — это и есть эффективность государственного управления, это и есть синергетический эффект. Недооцененность Кутафина — это потеря темпов развития страны. Для меня его недооцененность — это такое же серьезное упущение как несостоявшийся пленум ЦК КПСС 1975 года по экономической реформе, как слишком ранний уход из жизни Юрия Андропова. Это — неиспользование огромного потенциала для блага страны.

Олег Емельянович всегда оказывал мне огромную поддержку, в том числе и когда откровенно указывал на мои недоработки. Это был человек, который мне сказал: «Если ты не направишь развитие вуза по научному пути, а будешь выдавать только дипломы, то, в конце концов, найдутся люди, которые станут выдавать дипломы лучше вас. Если же развивать вуз как научно-инновационный, в этом будет успех вашего коллектива! Постоянный подъем в гору приведет к вершине». На тот момент я задумался: а что делать? Ведь тогда мы были, как говорится, беднее церковной мыши, не было даже денег отремонтировать единственную машину, принадлежащую РосНОУ. Но в то же время мы продолжали поддерживать науку, в том числе и «Кардиокод». Сейчас «Кардиокод» — это первый после развала великого и могучего СССР высокотехнологичный прибор в своей области, который распространяется в Европе и не имеет мировых аналогов. Если бы не было такой дружеской поддержки, таких мудрых советов Олега Емельяновича — мы бы сегодня не имели таких научных достижений.

Как настоящий одессит, он обладал отменным чувством юмора. Я не знаю ни одного человека, который мог бы так шутить. Его шутки были достаточно острыми, но в них не было ни насмешек, ни попытки унизить. Это человек, который мог подшутить, «подколоть», но это не вызывало резкой ответной реакции. Как-то в голову не приходило говорить с ним в неуважительном тоне. Это был величайший авторитет.

Фантастическая черта Кутафина — он не умел завидовать, я ни разу не слышал от него даже намека на это недостойное чувство. Он никогда не старался завладеть тем, что не мог бы удержать коллектив. Уже в начале 90-х, обладая огромным авторитетом, он мог взять для своей академии престижный комплекс зданий, но выбрал полуразрушенное здание бывшей Академии общественных наук. Он аргументировал это так: «Большой комплекс — слишком лакомый кусочек, который со временем, может быть и не у меня, отберут. А в полуразрушенном здании только стены, мыши и крысы, кому это может быть нужно?!» И вот глубокой осенью выходим вместе из академии. Только что получили здание, еще его в порядок не привели. Я иду немного впереди — света почти нет, и оступаюсь в коридоре на первом этаже. Кричу, что надо осторожно, так как в полу дыра, и слышу в ответ: «Спасибо, через год все будет шикарно, не забудь убедиться». В этом и был весь Кутафин — без искрометного оптимизма его представить было невозможно. Даже когда он болел, никто не слышал от него жалоб.

Олег Емельянович сыграл огромную роль не только в моей педагогической и научной карьере, но и в личной жизни. В определенный момент он заставил меня задуматься, фактически — «поставил мозги на место». Он никогда не ждал, чтобы у него попросили совета, а подходил и говорил все напрямую. У нас не хватает таких людей. И я очень благодарен судьбе за такой подарок.

В жизни постоянно возникают проблемы, которые необходимо решать. За прошедший год неоднократно ловил себя на мысли, что необходимо посоветоваться с Олегом Емельяновичем, но, увы — сделать это уже невозможно. Для меня, как и для многих других, это невосполнимая потеря.

В памяти людской он остался сплавом интеллекта, юмора, мудрости. Да, многие обладают каждым из перечисленных качеств — но вместе — редчайший случай.

Владимир Зернов,

Ректор РосНОУ