В науке нужно ставить на молодых

С 29 июня по 1 июля 2011 года в Казани прошел Второй конгресс соотечественников-выпускников российских вузов, работающих в Российской Федерации и за рубежом.

Итоги конгресса обсуждают проректор по инновационно-образовательной деятельности Российского нового университета, профессор Владимир Минаев и физик исследовательского центра Research Centre Jülich Дмитрий Бородин.

Минаев:

— В последние годы в России начали выделяться огромные, даже по мировым меркам, ресурсы на развитие инновационных вузов. В частности, на закупку оборудования за рубежом. Но возник парадокс: когда заказанное оборудование наконец-то приходит, его годами даже не распаковывают, либо оно работает в демонстрационном режиме. Это происходит потому, что оно не загружено, с его помощью не решают реальные научные задачи. А проходит два-три года — оборудование устаревает, не успев даже частично окупиться. Существует ли такая проблема за рубежом, например, в Германии?

Бородин:

— Я слышал на конгрессе, что Россия является чемпионом по не распакованному оборудованию. В Германии, да и других зарубежных лабораториях я с такой проблемой не встречался, за исключением редких случаев-недоразумений. Потому, что в обязанности ученого-экспериментатора входит заказывать то оборудование, которое нужно для его исследований. В случае провала эксперимента (деньги и рабочее время потрачены, а результат не достигнут), ученый рискует именем, а значит, и научной карьерой.

Минаев:

— А у нас оборудование нередко заказывают чиновники от науки, так сказать, на перспективу, или даже для престижа. К сожалению, у нас хороших специалистов, физиков, в частности, которые могли бы сделать адекватный заказ, становится все меньше. Каким образом можно было бы взаимодействовать с нашими зарубежными коллегами, чтобы загружать дорогостоящее научное оборудование так, чтобы оно не простаивало так бездарно?

Бородин:

— Самое правильное — чтобы научное оборудование закупалось для определенных научных целей. Не так — сначала закупили, а потом стали думать, что с этим делать. Нужно сначала спланировать эксперимент и установить, какое оборудование нужно. При этом, только специалисты могут установить, можно ли, например, в данном случае обойтись стандартным промышленно-выпускаемым, скажем, спектрометром, или под эту задачу совершенно необходим прибор с уникальными характеристиками. Поэтому в роли наиглавнейшего элемента, помимо научного оборудования, выступает кадровое обеспечение эксперимента. То есть, хорошие научные мозги, которые в стране продолжают производиться, например, в физтехе. Я рад, что мне в свое время (2000 год) довелось его окончить. Но и тогда, и сейчас в России у выпускников нет ощущения востребованности, поэтому многие уезжают на Запад или отказываются от идеи работать в науке.

Минаев:

— Что происходит за рубежом, если научного результата нет? Какие санкции применяются к ученому, к группе ученых, которые “пролетели”? Что дальше с этим проектом происходит? Много ли таких проектов, которые заканчиваются ничем — нулем, либо отрицательным результатом? В России закупленное оборудование может простоять, и потом никто ни с кого не спросит…

Бородин:

— Как я уже говорил, санкции могли бы быть очень серьезными в плане дальнейших научных перспектив для учёного, но я ни разу не слышал, чтобы в Германии какой-то проект не удался на этапе «не удосужились распаковать». Просто никогда до такой негативной ситуации не доходило. Процедура закупок достаточно мучительная. На самом деле, когда речь идет о приобретении научного оборудования, очень часто в единичном экземпляре, с очень специфическими свойствами — это очень-очень долгая, продуманная и ответственная работа. Простой пример: что делать, если поставленный прибор не соответствует характеристикам, указанным в контракте — радостно соглашаться на скидку в 10%, или из-за этого вся закупка теряет смысл? А бывает, что радоваться нечему, но есть идея, как «выкрутиться», а нельзя задерживать ход экспериментальной программы в целом. И ученый, который нацелен на научный рост, потратил столько времени на все эти переговоры, заинтересован доделать свой эксперимент. Он предельно мотивирован, и морально, и материально, довести дело до конца. Ведь в зарубежной науке главное — результат, а не процесс. Конечно, существуют строгие правила. В любом институте есть отдел, занимающийся закупками. Но «бюрократическая» часть занимается формально-процедурной стороной вопроса, а по сути дела они обязаны ориентироваться на мнение ученого, для задач которого производится закупка.

Минаев:

— На только что завершившемся международном Конгрессе соотечественников в Казани идея создания профессионального клуба ученых-соотечественников (хорошая, кстати, идея) потерпела фиаско. С моей точки зрения, причина понятна: нам нередко не нужен результат, а нужен процесс. Но как ты считаешь, в принципе такой клуб, либо какая-то другая организация, способствующая взаимодействию ученых-соотечественников, изменению законодательства, налаживанию контактов с чиновниками, нужна? В мире ведь уже создан ряд ассоциаций…

Бородин:

— Любую деятельность надо как-то координировать, должен быть центр, площадка для нахождения общих решений, нужен какой-то механизм, чтобы все более-менее шли в одну сторону. Я вижу механизм взаимодействия российских ученых и их соотечественников за рубежом через подобного рода клуб. Я бы и сам в нем поучаствовал. Если понадобится, то и в его организации. Что касается различных ассоциаций. Да, их много, помимо RASA (Russian-speaking Academic Science Association — Международная ассоциация русскоговорящих ученых), мощно представленной на конгрессе, существуют десятки других. Но у них обычно другие задачи, в большей мере направленные на консолидацию ученых-выходцев из СССР и России именно за рубежом — обмениваться опытом, искать рабочие контакты, просто общаться с себе подобными. Такие цели заявляет и RASA, которая, насколько я знаю, объединяет несколько сотен русскоговорящих учёных из Европы и США. Но этого недостаточно, чтобы говорить о том, что RASA представляет интересы всех ученых, которые работают на Западе. Руководство RASA сумело наладить взаимодействие с чиновниками из верхушки министерства науки и образования России. Между ними есть полное взаимопонимание. Но это опять же не значит, что RASA готова представлять интересы, например, тех, кто предлагает идеи, министерством пока не поддерживаемые. Конечно, министерство для того и существует, чтобы определять политику. Кто платит, тот и заказывает музыку. Министерство должно решить, что ему нужнее — удобный, знакомый, но формально независимый партнер, или механизм привлечения новых идей, опыта, а, возможно, и «утекших мозгов». «Фиаско» означает, что если решение в пользу первого варианта даже и принято, то не утверждено. Сама по себе дискуссия говорит, что в министерстве есть разные силы. Так что мне, например, это даже дает надежду.

Минаев:

— Ты обратил внимание, что на конгрессе превалировали физики, очень было много выходцев с “физтеха”, но звезд первой величины по существу не было. Тех же недавних нобелевских лауреатов с “физтеха”, а ведь их же активно приглашали. Это как-то мешало, принижало уровень конгресса и уровень взаимодействия? Или это взаимодействие ищется на другом уровне?

Бородин:

— Во-первых, я и сам не являюсь звездой первой величины, во всяком случае — пока. Во-вторых, я считаю, что ставка должна делаться как раз на тех, кто нобелевских премий еще не получал. Нельзя сказать заранее, кто станет звездой, но можно привлекать и поддерживать тех, кто «проявляет успехи». Но российские чиновники хотят непременно заполучить нобелевских лауреатов. На конгрессе приводился пример: человек, который хочет выиграть мегагрант, должен иметь индекс Хирша за 50. Это значит, что этому человеку почти наверняка за 60. Реакция — «не видим проблемы!». Такое впечатление, что в России хотят работать только с учеными-пенсионерами. Это  в корне неправильно. Бессмысленно покупать олимпийского чемпиона, который уже выиграл три олимпиады. Вряд ли он выиграет четвертую и уж точно не сможет участвовать в пятой. Наличие десятка «звезд» говорит об эффективной работе тысяч «рабочих лошадок». Но есть, конечно, соблазн звезд купить, а на лошадках сэкономить.